Анжелексис сидел за столиком в старой таверне на берегу моря. Вид из окна успокаивал, медленно плескались волны о берег, вдали летали чайки, в порту стояло несколько кораблей, не военных – торговых. Их разгружали проворные крестьяне, некоторые из которых сражались когда-то в рядах его армии в качестве ополченцев, а теперь вернулись к обычной жизни, другие ушли на поля, выращивать зерно и овощи, разводить скот.

В гарнизоне остались лишь немногие из них, и те уже давно сбросили свою броню и оружие, занимались в основном приготовлением пищи и уборкой, по крайней мере, им платили именно за это. Еще в гарнизоне оставалось несколько грифонов, что было настоящей проблемой, так как аппетит у них был крайне хороший, и на корм уходило достаточно средств, которые в свою очередь не редко пропивались или проигрывались в таверне самим Анжелексисом, или его верными латниками, которых было с добрые полсотни. Так же в гарнизоне под началом Анжелексиса оставалось несколько десятков стрелков, которые в основном охотились в лесу, неподалеку от портового города. Обменяв свои смертоносные арбалеты обратно на легкие и простые в использовании луки (скорость стрельбы из них была заметно выше). Вопросом веры занимались несколько монахов.

 К столику подошла молодая эльфийка, она поставила на стол две бутылки с Элем.
- Плохой день, - поинтересовалась она у сидевшего за этим столом Анжелексиса.
- День как день, этот турнир, - на днях прошли последние бои «Темного» турнира, - эта служба, эта жизнь… А почему вас это интересует?
- Вы частый гость в нашей таверне, я просто проявляю заботу.
- Да, забота – это как раз то, в чем я сейчас нуждаюсь, – он рассмеялся и взял одну из бутылок Эля – эта таверна, как бы я с этим не боролся, стала мне вторым домом, а может быть и первым.

 Анжелексис достал из походной сумки листы бумаги, гусиное перо и чернильницу с крышкой, которая не позволяла чернилам расплескаться по сумки при той тряске, которую испытывало содержимое этой сумки при передвижении ее хозяина.